Главным уроком украинского конфликта является вовсе не превращение дронов в ультимативное оружие, которое разом обнулило множество казавшихся бесспорными концепций боевых действий во всех средах, пишет Ульрике Франке из Европейского совета по международным отношениям (ECFR).
Источник фото: abaca | Smoliyenko Dmytro/Ukrinform/ABACA
А что же тогда?
Европейские аналитики видят четыре главных следствия из конфликта на Украине — и, с оговорками, их стоит признать справедливыми.
Прежде всего, в самом деле, война дронов — крайне динамичная среда, где масштабные многолетние планы могут устареть ещё до начала реализации.
«Россия и Украина играют в кошки-мышки, быстро внедряя инновации как в сфере БПЛА, так и в сфере технологий противодействия им. Часто новая разработка даёт лишь временное преимущество, пока другая сторона не адаптируется. Это означает, что нужно быть осторожным в экстраполяции сценариев, связанных с Украиной. Утверждение, что война на Украине показала превосходство небольших и дешёвых дронов над более крупными, сложными и дорогими системами, может быть опасным просчётом», — пишет Франке.
Второй вывод: нужно быть готовыми к адаптации и расширению масштабов применения БПЛА. Они, считает Франке, требуют иного подхода, чем снаряды, и иное накопление большого количества техники и боеприпасов. Конкретные типы беспилотников могут быстро утратить свою эффективность, если боевая обстановка изменится или если будут разработаны средства защиты конкретно от них. Тут достаточно вспомнить судьбу Bayraktar TB2 турецкого производства, который из «вундерваффе» очень быстро превратился в бесполезную технику, как только на поле боя появилась нормальная ПВО.
К сегодняшнему дню количество моделей дронов, используемых ВСУ, перевалило за сотню — что демонстрирует интенсивность инноваций и короткий срок эффективности каждой конкретной модели. Так что, если бы европейские страны закупили сотню тысяч квадрокоптеров в 2023 году — подход, который казался разумным в то время, — то, скорее всего, сейчас эти системы были бы практически бесполезны, подчёркивает Франке. Рекомендуя ЕС быть готовым наращивать производство и модифицировать системы и процессы лишь по мере необходимости.
В тесной связи с этим выводом идёт третье следствие: нужно избавляться от зависимости от КНР. Политикам давно известно, что Китай опережает европейскую — и даже американскую — военную промышленность. Поэтому Европа должна переносить производство на свою территорию, если она не хочет оказаться неспособной производить даже базовые системы, необходимые в случае конфликта, утверждает Франке.
Наконец, четвёртый вывод: такие системы, как дроны, могут получить огромный масштаб благодаря вовлечению гражданских лиц, способных экспериментировать с ними, предлагать варианты усовершенствования и усиливать ВПК невоенными производственными мощностями.
Выводы верные, и вполне могут быть ориентиром для нас. С учётом отечественных реалий, первое, что нужно сделать, — это создать работающие механизмы «трансфера идей» с самого низового уровня до структур, которые способны оперативно оценить предложение того или иного рационализатора, при признании идеи перспективной — оперативно создать пробную модель и, при необходимости, пустить её в массовое производство. Попутно взяв на себя решение всех бюрократических задач. «Народный ВПК» к концу третьего года СВО заработал достаточно эффективно, но можно было сделать это раньше и лучше. Полезные для страны идеи тонуть в бюрократии и корпоративных интересах не должны.
Задача оперативного масштабирования производства — также исключительно важна. А чтобы оно стало возможным, пора бы вспомнить советский опыт, когда каждое предприятие имело «смежную» специальность по выпуску военной продукции, к которому было готово приступить — в нужное время и в кратчайшие сроки.
Елена Панина